Почитать:

Ночь в упор разглядывала сидящего на балконе человека, поглаживая прохладным ветерком взлохмаченную шевелюру, заглядывала в слегка затуманенные осознанием собственной значимости зрачки и пугалась увиденной бездны, осторожно касалась его кожи.

            Поэт Николай Недвораев сидел на балконе и смотрел в вглубь себя. Его взгляд перебирал дрожащие отражения звёзд одно за другим.

            - Познай себя, найди свою звезду, это нужно для того чтобы знать когда ты себя погубишь, - что-то подсказывало ему

            Как и все поэты, он до тридцати семи писал стихи, но прошёл год, и ничего не случилось. Он изредка печатался, участвовал в конкурсах. На столе рядом с ноутбуком лукаво щурился на хозяина "Серебряный хомячок" - приз за второе место в конкурсе куртуазного стихотворения. В тридцать восемь перешёл на прозу, и опять ничего не изменилось. Впрочем, Николай прекрасно знал, что измениться ничего и не должно.

            - Вот сижу на балконе, курю, никого не трогаю, ничего не могу, и если слова не скажу, то никто и не узнает, что я есть. Я смиренен и тих, я не обманываю мир, я невидим, а значит - меня нет. Есть только мир - мудрый и бессмысленный, повторяющийся и непредсказуемый, а я придуманный им эпизод, мелькнувший в сновидении и улетевший в бездну сна маленькой небрежной запиской с именем и телефоном, которая затеряется в ворохе таких же других, но, когда-нибудь, возможно, будет извлечена на поверхность, прочитана второпях, скомкана, брошена под ноги прохожим и вычеркнута из памяти.

            Но ведь это ложь - ибо я есть. Вот он я - сижу и говорю миру, что меня нет, а значит, я обманываю его. Я-то знаю, что это мир придуман мной. Ну, пусть не мной, пусть кем-то другим, кто убедил нас, что мир именно такой. И вот этот придуманный мир, обманывающий себя и верящий в то, что он существует, повторяющийся и непредсказуемый, оправдывает наше существование, оправдывает и требует появления идей, способных изменить мир, зная, что его изменить нельзя, потому, что его нет, а значит, он обманывает нас.

            Пролетела комета, это навеяло очаровательной сентиментальности в душе поэта. Он представил себе невидимую руку сыплющую на синий бархат ночи дорожку искрящегося кокаина, но кто-то невидимый сразу же жадно вынюхивал эту дорожку, не оставляя от неё следа. Это отвлекло его от блужданий во внутренних лабиринтах и из подсознания наружу потянулись слова:

                                   вечные странники неба ночного -

                                   на тропах Вселенной не оставим следа,

                                   словно пришельцы из мира иного,

                                   словно летящая в бездну звезда.

            Строка выползла из подсознания Николая как змея и остановилась в задумчивости.

            - А где эта бездна? - во взгляде змеи читался подвох, которого, скорее всего не было и это придавало вопросу лукавость.

            - Да везде - что-то подсказывало ему, бесцеремонно вмешиваясь в несуществующий разговор и подчёркивая этим реальность происходящего.

            - Бездна внизу - Николай уверенно оборвал зарождающуюся дискуссию и в почему-то обосновал свою уверенность строчкой из Апокалипсиса - "...и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать...", значит бездна внизу. А вверху - небо, небо - то, что видно, хотя небо тоже бездна. Невидимое небо называется бездна, видимая бездна называется небо.

            Николай курил, бесцельно скользя взглядом по звездному небу. Это было близко к состоянию нирваны, и он осознал, что достиг такой глубины (или высоты?) процесса, что практически постиг совершенство и равновесие. Уже можно без потери смысла играть словами  и сказать: "Николай бесцельно курил, звёздно скользя взглядом по небу".          Или "Николай звёздно курил, небесно скользя взглядом". Или "Николай курил, скользя по небу". Или отрешиться от действий и отбросить глаголы: "Николай... небо..."  Или просто произнести "небо...", вернее, не просто произнести, а именно с многоточием. Или попытаться произнести одно многоточие, сначала заставив вибрировать гортань, а потом, пропустив вибрацию по всему организму, слиться с вибрацией космоса и стать, например, небом. Аум. Но Николай уже стал небом, поэтому можно было ничего не говорить. И Николай молчал, но недолго.

            - "... и я увидел звезду, падшую с неба на землю, - чуть слышно, как заклинание, произнёс он и понял - кажущаяся бесцельность это хорошо законспирированная надежда. Но звёзды больше не падали.

            - "... и я увидел звезду, падшую с неба на землю и дан был ей ключ от кладязя бездны", - завершил цитату Николай. Озвучив свою скрытую надежду и поставив знак равенства между "надеюсь" и "желаю", он разгадал своё тайное желание и, потеряв к нему всякий интерес, беспощадно сорвал его видимую, надповерхностную часть и бросил её сохнуть под палящим солнцем собственного презрения, оставляя, впрочем, возможность сохранённым корням выпустить новые ростки старых надежд. Взгляд его стал пуст.

            - Если долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть на тебя - пытался испугать себя Недвораев, неожиданно для себя вспомнив древнюю мудрость - А это мне не к чему.

            Он затушил сигарету и вышел с балкона. Войдя в ванную комнату, Николай остановился перед зеркалом и, увидев своё бледное отражение на фоне голубого кафеля, ощутил такое жуткое одиночество посреди пустоты, что у него защемило сердце, а, пытаясь прислушаться к сердцу, он физически ощутил бездонную пустоту посреди своего одиночества.

            Конечно, можно было бы позвонить Ксюхе - она была бы рада звонку. И не только звонку - она была бы рада придти, остаться, любить, ненавидеть, отдать себя на растерзание, стать музой поэту и лелеять его, пить его соки, жертвовать собой и требовать любви к себе, заполнить собой всё и броситься в бездну. Всего и не перечислить из тех действий, которые она могла бы совершить и, возможно, уже совершает, но пусть она их совершает в другом месте - Недвораев слишком любил своё терзающее душу одиночество, чтобы добровольно отказаться от этих терзаний.

            - Сейчас не время звонить ей - Николай, не прогоняя совсем, отогнал навязчивые мысли о любовнице. В нём горел огонь непогашенных желаний, но ему не хотелось так просто погасить их, подчиняясь инстинктам, и банально заснуть, утонув в бездне, лишённой сновидений.

            Он осмотрел себя в зеркале и огонь вспыхнул с новой силой, что навело его на мысли о гомосексуальности, он удивился себе, задумался и, не гася в себе огня, погасил свет в спальне, погрузив себя в бездну тьмы и отбросив в неё надоедливые мысли. Темнота мгновенно проглотила стены и расширила границы квартиры до пределов воображения. Николай лёг на кровать и смотрел туда, где при свете был потолок.

            - А там, на небе, наверное, всё обо мне знают, - равнодушно подумал он и, почувствовав приближение сна, расслабился. Ему нравилось лежать и, сливаясь с темнотой, разливаться по Вселенной, таять осколком льда в горячей воде собственных фантазий. И было непонятно - он во  Вселенной или Вселенная в нём.

            Теперь не было границы между небом и бездной и звёздам некуда стало падать - звёзды могли спокойно пролетать мимо. И ангел бездны лишился работы, и воцарилось вокруг Царствие небесное и Вечный покой, и никому не было друг до друга дела, а кажущееся безразличие было глубоким пониманием друг друга, отречением от суеты и единением с Природой. И было непонятно это Царство живых или Царство мёртвых и не было различий между царствами этими, и где-то здесь был Господь Бог - Творец, незаметный среди всех созданных им.

            Но стоило включить свет и мир умещался в пространство, ограниченное стенами; стоило включить свет и возродившаяся суета требовала ещё больше света; стоило включить свет и становилось непонятно где обман - там, где свет или там, где тьма или обман везде, а мнимая истина робко балансирует в сумраке на несуществующей границе света и тьмы; стоило включить свет и звёзды становились невидимыми, и некому было падать в образовавшуюся бездну, но свет включать не стоило.

            - Вот я погасил свет, и никто меня не видит - подумал Недвораев, и, зевая, натянул на себя одеяло, прогнав тень мелькнувшего беспокойства.

            Он не знал и никогда не узнает о том, что если бездна смотрит на тебя, то ты можешь этого никогда не заметить.

24.03.2005